Предметы Великой Отечественной войны | БЕРЁЗОВСКИЙ ИСТОРИКО-КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ

Нож-финка

Нож финка

Этот необычный экспонат был найден в 1988 году в земле возле д. Свадьбичи, где механизатор колхоза «Заветы Ленина» (ныне ОАО «Винец») А.К. Видрук убирал картофель. Нож-финка лежал в чехле и оказался непростым самодельным изделием. На одной стороне лезвия сохранилась надпись: «За боевые заслуги партиз. отр. им. Калинина Сушко В.Н. Ком. бригады», а на обратной – «Мастер Поляков. 1944 год». Анатолий Казимирович, понимая большую ценность этой находки, передал ее в наш музей.

Отряд имени Калинина, которым командовал майор П. М. Ковальский, был одним из самых боеспособных партизанских соединений, действовавших на Березовщине. Именно при нем была организована лесная партизанская школа, сюда прилетали самолеты с Большой земли, и даже была своя оружейная мастерская. Но кто же такой Сушко и за что он был награжден именным оружием?  За разгадку этой тайны и взялись наши научные сотрудники.

Поначалу обратились к жившим в районе бывшим партизанам этого отряда. Один из них – И.П. Тевянский из д. Соколово не только рассказал о Сушко, но и назвал его родственников. Через них удалось найти адрес хозяина необычной финки в г. Минске, которому мы сразу отправили письмо. Ответ не заставил себя ждать. «Получил ваше письмо и чуть не заплакал от волнения», – написал нам Владимир Николаевич.

Родом он из Дрогичинского района, в годы войны пустил под откос 12 вражеских эшелонов с живой силой и боевой техникой врага. За это и был удостоен именной награды, которую ему вручили на общем построении отряда. После соединения с частями Советской Армии Владимира Сушко направили на курсы в г. Минск, поэтому финку он оставил на хранение матери. В первый приезд домой спросил о памятном предмете, но мать не помнила, куда он делся. Своим детям рассказывал о необычной награде, но показать ее не мог.

В скором времени после получения письма В.Н. Сушко приехал в Березу вместе со своим внуком. С волнением он вновь взял в руки принадлежавшую ему награду. Но, понимая ее значимость как свидетельство героизма партизан в глубоком тылу врага и то, что изготовлена она была на березовской земле и 44 года в ней пролежала, подарил ее нашему музею.

Изготовивший нож мастер Иван Поляков до войны работал слесарем на оружейном заводе, а оказавшись в партизанах, занялся ремонтом поврежденного оружия, которое находили на местах боев. У винтовок чаще всего выходили из строя деревянные части, нередко приходилось и весь приклад менять. Так и появилась в отряде имени Калинина своя оружейная мастерская, кудапривозили неисправное оружие даже из других отрядов.

Мечтой партизан были пулеметы. Однажды с Большой земли прилетели самолеты, которые сбросили над лесом в условленном месте тюки с оружием на парашютах. Перепуганные немцы и полицаи Песчанского и Картуз-Березовского гарнизонов видели самолеты и решили, что те прилетели их бомбить, поэтому до самого рассвета просидели в укрытиях.  При ударе о дерево ствол одного ручного пулемета согнуло дугой, расщепило и приклад. Командир Брестского партизанского соединения С.И. Сикорский очень расстроился, но партизанские умельцы сумели вернуть пулемет в боевое состояние. За это командир приказал выдать отряду еще один хороший пулемет.

Такова история необычной награды – ножа-финки и его удачной находки. А для нас это дорого как свидетельство и память о годах героической партизанской борьбы.

Трость из рейхстага

Трость из Рейхстага

Среди уроженцев Березовщины немало тех, кто участвовал в штурме Берлина и рейхстага. Один из них – Г.К. Жебрун из д. Пляховщина. В действующую армию он был призван в 1944 году. Прошел с боями Польшу, воевал в Восточной Пруссии, форсировал Одер. Несколько раз был ранен и снова возвращался в строй. За боевые заслуги награжден двумя орденами Славы, медалями «За взятие Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».

Многие годы Григорий Константинович работал стрелочником на станции Береза-Картузская, а на память о войне хранил необычный трофей из Берлина, который затем передал в наш музей.  Это трость с видами замков Германии и гербами немецких городов. Есть даже вилла Гитлера, она изображена на фоне горного пейзажа, а рядом щит с фашистской свастикой и надпись: «Дом фюрера в Оберзальцбурге». На других пластинах значатся надписи: «Кобленц», «Гейдельберг», «Вартбург». Всего на трости 26 табличек из бронзы и латуни, одна похожа на серебряную, другая покрыта цветной эмалью.  Эту ценную вещь солдат нашел в одном из залов рейхстага после его взятия советскими войсками. Простому немецкому солдату она принадлежать не могла. Очень любил такие трости один из главарей Третьего рейха Геринг, у него была их целая коллекция.

А сейчас уникальный трофей из Берлина хранится в нашем музее как символ разгрома врага и акта возмездия за преступные замыслы по захвату нашей непокоренной земли, а так же как память про солдата Великой Победы Григория Жебруна.

Нательные крестики, найденные на территории Картезианского монастыря на месте расстрелов 1941-1942 гг.

Место массовых расстрелов мирных жителей в 1941-1942 гг.

Стены плача

Стены кляштора – единственные, точнее, главные свидетели массовых казней наших земляков. Сегодня осталось не так много тех, кто может рассказать об этих событиях, но они есть.

Рассказывает член бывшего антифашистского комитета Тимофей Антонович ЧЕПКО:

– Расстрелы у кляштора начались сразу с приходом фашистов, каждый день появлялись все новые жертвы, люди не снимали траур. А с осени 1941 года началось планомерное массовое истребление мирных граждан. Ямы, куда сбрасывали тела расстрелянных, были выкопаны со всех сторон кляштора, самая большая была вдоль северной стены. Во время расстрелов вокруг кляштора в буквальном смысле текли потоки крови. Там в земле без одежды, без гробов лежат около пяти тысяч расстрелянных.

Вспоминает Мария КИСЕЛЕВА, проживавшая на улице Пружанской:

– Это было осенью сорок первого года. Девятнадцать человек, окруженные палачами, двигались по улице Пружанской (ныне Красноармейская) в сторону кляштора. У арестованных были распухшие от побоев лица, запекшаяся кровь на голове, разорванная одежда. Шли, опустив головы, еле переставляя ноги, видно было, что они пережили мучения.

Воспоминания жителя Березы Владимира Викентьевича БОРУШКО, проживавшего недалеко от кляштора:

– Обычно расстреливали вечером, перед заходом солнца. Но однажды ранней весной морозным утром пришли ко мне в дом два полицая, заставили запрячь лошадь и следовать в Березовскую комендатуру. Около нее стояла еще одна подвода. На мою повозку посадили женщину с двумя дочерьми примерно семи и двенадцати лет. На соседнюю – двух евреев и старика с сыном. Потом слышал от людей, что они были из деревни Угляны. Метрах в семидесяти от кляштора нас остановили. Вскоре на машине подъехали немцы и полицаи, заставили всех сойти с повозки, подтолкнули к яме, заставили раздеться донага, встать лицом к стене. На моих глазах расстреляли сначала юношу, потом его отца, а потом всех остальных, включая детей.

А вот что рассказал Василий Иванович ЧЕПКО из деревни Сосновка:

– С приходом немецких оккупантов старостой был назначен житель деревни Олехновичи Андрей Макаревич. Этот холуй с первых дней нового режима рьяно служил фашистам, угодничал перед ними. Он выдавал всех «подозрительных», даже тех военнопленных, которые с разрешения самих оккупантов (было и такое) расселились по домам местных жителей. Макаревич составлял все новые списки врагов «великой Германии» и тайком относил их коменданту Августиновичу, который постоянно находился в деревне Малеч. Люди ненавидели предателя и боялись. Январской ночью 1942 года народные мстители убрали негодяя, он получил по заслугам. На следующий день в Олехновичи приехали палачи Августинович и Ольшевский, эсэсовцы из деревни Кабаки. Арестовали 19 человек, по сведениям оккупантов, причастных к убийству старосты, и начали допрашивать в доме жителя деревни А. Тюшкевича, применяя пытки и издевательства. Затем со связанными руками на подводах повезли арестованных в Березу.

Там мучения несчастных продолжились, после чего их, избитых, измученных, привезли к стенам кляштора, где их ждала смерть. Тогда расстреляли И.Д. Давидовича с сыновьями, секретаря комсомольской организации Н.Д. Макаревича, депутата сельсовета И.Н. Чепко, председателя Малечского сельпо Ф.И. Жуковича, братьев Фому и Василия Тюшкевичей и других.

А эти сведения почерпнуты из разных источников. Все они документально подтверждены… Стояла осень 1942 года. К стенам кляштора в крытой машине каратели привезли группу жителей деревни Осовцы. Машина остановилась на площадке напротив брамы. Была дана команда вылезать из машины. Арестованные, скорее всего, договорились заранее спрыгивать с машины всем вместе, чтобы сразу разбежаться во все стороны – может, кто уцелеет. Так и сделали. Каратели тут же открыли огонь по беззащитным измученным людям. Практически все они полегли у брамы. Одному из них удалось спрятаться в кустах, но его нашли и в упор застрелили. Среди казненных были председатель колхоза В.Н. Скробот и три члена его семьи, учитель начальной школы Г.Я. Хведченя с женой и тремя детьми, П. Мацкевич с женой и пятью детьми, семьи А. Скробота и П. Мартиновича.

У стен кляштора расстреляны семьи военнослужащих Литвиненко с дочерью, Доминенко с дочерью, Ларькова с двумя детьми.

Мария КИСЕЛЕВА свидетельствует:

– Как-то брала воду в речке Кречет. В это время к кляштору привезли на расстрел одну семью. Я была очень близко, слышала и видела все: команды, ругань, крики, выстрелы.

Истерзанная женщина, подчиняясь приказу палачей, с трудом сняла с себя платье и белье. И вдруг подала полицаю веревочку, с трудом произнеся разбитыми губами:

– Возьми, паночек, скоро тебе пригодится!

Озверев, полицай ударил ее прикладом по голове, а потом, упавшую, пинал и топтал ногами и наконец застрелил.

После освобождения Березы от оккупантов вокруг кляштора было обнаружено 24 большие могилы. Вместе с этими невинными жертвами захватчики и их презренные прислужники оставили ненависть к себе, проклятия всех мирных людей, потерявших здесь близких и родных.

Об этих событиях нужно говорить только правду. Ради памяти погибших. Ради новых поколений, родившихся и выросших после той страшной войны. Но есть и другое мнение, мол, нечего бередить давно прошедшее, сколько можно вспоминать войну и ее ужасы? Знали бы эти умники, что у таких преступлений нет срока давности! И как же невыносимо страшно, безысходно было их землякам в последние часы и минуты жизни на краю кровавых ям, уже наполовину заполненных телами ранее убитых!

Имена жителей деревни Блудень, чьи жизни оборвали выстрелы у стен кляштора. Это М.О. Хинко (1904 г.р.) с сыном Николаем (1927 г.р.), дочерью Еленой (1931 г.р.) и дочерью Верой (1932 г.р.). Это В.А. Гордейчик (1914 г.р.) ее сын Иван (1936 г.р.) с бабушкой Ульяной Яковлевной (1862 г.р.). Это К.Ф. Савчук (1895 г.р.) и его жена А.Г. Савчук (1896 г.р.), их сыновья Владимир (1924 г.р.), чьим именем названа центральная улицы сегодняшнего агрогородка Первомайская, Василий (1930 г.р.) и дочь Ольга (1928 г.р.). Это семья Евтуховичей: отец, мать, дочери Мария и Нина; семья Пейгановичей: отец, мать, сыновья Виктор и Николай; семья Жуковичей: отец, мать, сыновья Михаил, Николай и Василий; семья Радиловичей: отец, мать, дочери Нина, Татьяна, Евгения, сын Виктор и бабушка Агафья Андреевна (1890 г.р.). И еще 27 человек. Вечная им память!

ПЕНЁК С ЛОЖКАМИ

Несмотря на почти 70 прошедших после окончания Великой Отечественной войны лет, израненная наша земля продолжает хранить свидетельства тех героических и трагических событий.

Этот необычный экспонат передал нам житель г. Бреста М. А. Ковалевский. Приехав на родительскую усадьбу, расположенную на границе Березовского и Дрогичинского районов, он решил подновить забор возле дома. К этому его обязывала память об отце, который был старательным хозяином, содержал подворье в образцовом виде и даже позаботился о будущем. Сын знал, что в сарае лежат заготовленные на забор бревна. За них он и взялся, как вдруг увидел в стволе дуба две вросшие солдатские ложки.

… Лето 1944 года было жарким, в середине июля шли ожесточенные бои за освобождение Березовской земли. Группа советских солдат остановилась на привал в небольшой роще. А тут и полевая кухня подоспела. Подкрепившись, один из солдат взял свою ложку и ложку товарища, ополоснул их в ручье и закрепил в расщелине молодого дубка, чтобы просохли. И вдруг совсем рядом раздались взрывы вражеских снарядов. Поступила команда «Вперед», и бойцы двинулись в атаку. А ложки там и остались…

Земля залечивала свои раны. Под мирным небом тянулся к солнцу дубочек, ствол которого крепчал, обнимая свидетельства минувшей войны. Так вросшие в ствол дерева ложки, на которых сохранились даже знаки военного завода-изготовителя, и дошли до наших времен.

И это очень символично: крепость и жизнестойкость дуба как мощь и сила поколения, завоевавшего Победу и отстоявшего мир, который мы обязаны ценить и беречь.